Первый лед… Он звенит, как сталь, когда по нему ударяет пешня. Гулко, раскатисто стонет тугое литье. И как волнуется рыболов, делая первые неуверенные шаги по этой скользкой, еще недавно зыбкой основе!
Сколько недель изнывал он от мучительного нетерпения, когда в долгом межсезонье рыбу нельзя было ловить потому, что в это время она «осваивает» похолодавшую воду, стоит в тупом оцепенении и ее ничем не соблазнишь.
И вот теперь, наконец, наступил долгожданный день, который рыболовы всегда встречают, как большой праздник, — перволедье!
В этот день на льду рек и озер появляются люди разного возраста, разных профессий, но влекомые одной страстью: каждый из них мечтает поймать окуней. Ловлей этой рыбы открывается у нас перволедье.
Но не так-то просто новичку найти красноперого красавца. Оказавшись подо льдом, окуни еще не устоялись, перемещаются тайными путями. Новички на водоеме начинают поиск от самого берега. Сколько у них впечатлений! Путешествие по прозрачному, будто подсиненному льду напоминает им путешествие в сказочный мир. В прибрежной полосе видны вмерзшие в лед растения, опавшие листья, ветки. Нижний слой ледяного покрова испещрен россыпью светлых игл и воздушных пузырьков, похожих на белые столбики.
Сквозь прозрачный, как стекло, незаснеженный лед видны на песчаном дне бледно окрашенные камни, створки раковин, почерневшие от времени коряги; на илистом дне — водоросли. Около небольшой рощицы тростников еще тянутся кверху водяные «сосенки», щетинятся опустившиеся на дно розетки телореза, чуть ближе к глубине в беспорядке поникли стебли рдестов и других трав. Еще недавно они своей изумрудной яркостью украшали подводный храм…
Одни рыболовы устремились туда, где ветер успел намести снег, — здесь окунь не будет видеть удильщика и, может быть, станет брать на мели. А другие идут к потаенным местам на глубинах, где и прозрачный лед не помеха.
Вот один из таких рыболовов. Из-под меховой шапки его выбиваются седые волосы, но глаза удивительно молодые.
Вначале он идет медленно. Но ноябрьский день короток — надо спешить. И, забыв, что ему давно уже не семнадцать, чуть согнув ноги, он заскользил по гладкому льду, как озорной мальчишка.
Миновав первые острова, он посмотрел на береговые ориентиры, еще прошел немного и, наконец, остановился. Лед здесь рябил от множества белых пузырьков. Наверное, для рыболова это имело какое-то особое значение. Он приготовил три лунки, в одну из них опустил блесну. Серебряной молнией она ушла в темную глубину. Кистью руки рыболов передавал удильнику замысловатые движения, точно соблюдая паузы между опусканием и подъемом приманки. Он знал, как важны при ловле окуня эти паузы.
Рыболов чувствует игру своей блесны: утяжеленная оловом в головной части, она при опускании удильника наклонно углубляется и зигзагами уходит в сторону. Только в самом низу, выходя из наклонного положения, блесна описывает спокойную дугу и занимает вертикальное положение. Этот переход ощущается по знакомому стуку, передаваемому в руку через удильник, а если блесна легкая — по одному-двум вздрагиваниям кивка. Этот момент и является началом паузы, которая при ловле на глубинах не должна превышать двух секунд.
Он вспоминал, как именно в эти моменты, после полной остановки приманки, при затухании ее колебаний происходили поклевки окуня. Во второй и третьей лунках рыболов испытал другие блесны, другие, отточенные до Совершенства приемы ловли. Но окуни не отзывались. Они были невозмутимы…
Опыт подсказывал ему, что задерживаться на этих лунках бесполезно. Там, вдали — каменистая гряда, над ней уже виднеются неподвижные фигуры рыболовов, вправо тоже интересное место — затопленные бугры, с большими перепадами глубин, а еще дальше, если двигаться к берегу, — обширный коряжник.
Но вначале он заглянул на «бугры». Какой-то рыбачок здесь уже побывал: видны пятачки застывших лунок, кучки дробленого льда. В этих пробитых наугад лунках глубины разные. В ту, где было более пяти метров, он опустил красную медную блесну, ничуть не похожую на рыбку. Переваливаясь с боку на бок, она пошла невообразимыми скачками и скрылась в темной воде. Спокойно, не торопясь, он поднял ее от дна на десяток сантиметров и начал блеснить на полный взмах кисти руки. Уже на первых циклах блеснения он ощутил какие-то легкие прикосновения к приманке — то ли травы, то ли рыбы — и вслед за этим почувствовал желанный толчок.
И вот уже на льду затрепыхался первый окунь. Подняв добычу на лед, рыболов тут же сбросил блесну в лунку, схватил бегущую по льду леску и, перебирая ее обеими руками, ускорил приближение приманка ко дну. Почти тотчас же последовали хватка. Новая добыча появилась на льду. А потом в считанные минуты еще восемь изрядных окуней были вытащены из лунки. Только на последнем рыболов чуть замешкался, укрепляя на удильнике кивок. Вроде бы ничтожная заминка, но ее было достаточно, чтобы окуни «опомнились». Стая ушла. На всякий случай, надеясь, что хищники не разбрелись далеко, а просто поднялись выше, рыболов попытался блеснить в более высоких слоях воды, разнообразить игру приманки, но все эти старания не принесли успеха.
Пойманные окуни переливались на льду радужными красками, заставляя радостно биться его сердце, вселяя надежду. Не давая себе передышки, он снова взялся за пешню.
Сколько новых лунок было потом вскрыто, сколько приемов блеснений испробовано, чтобы соблазнить окуней! Но поклевок не было. Он знал, что в любом водоеме в одно и то же время бывают окуни «берущие» и «неберущие». Ему так хотелось, чтобы повторились те мгновения, когда на леске живой тяжестью трепетал окунь…
И тут он вспомнил о чудодейственной силе мормышки, которая его не раз выручала в таких случаях. Ни мотыля, ни других насадок, кроме окуневого глаза, у него не было, но зато был опыт.
Главное — ритмично, стабильно играть приманкой, равномерно поднимать мормышку из нижних слоев воды. И, конечно, не менее важна быстрота реакции. При слабом клеве окуней не каждый рыболов умеет уловить мгновенные вздрагивания и малоприметные смещения кивка. Замечая только явные, самые бойкие поклевки, малоопытные рыболовы теряют большую часть улова.
Во вновь пробитой лунке глубине оказалась чуть меньше четырех метров. Редкая удача — попал на вершину подводного бугра. Для начала рыболов нацепил на крючок мормышки кусочек роговицы окуневого глаза. Теперь нужно соблазнить окуней особой игрой приманки. Мормышка чуть ли не минуту пролежала на дне, затем начала пошевеливаться, как бы оживать. Только после этого на самую малость он поднял ее со дна, чтобы вызвать у рыб любопытство. Кивок изогнулся под тяжестью мормышки, выражая готовность к действию.
Конец удильника, покачиваясь, равномерно поднимается над лункой вместе с рукой рыболова, а трепетный кивок — это удивительное приспособление — непрерывно волнуется… И вот на очередном подъеме, когда конец удильника достиг высшего предела, рука мастера привела его в усиленное сотрясение, поддерживая колебания приманки на одном уровне. Кивок лихорадочно затрясся и вдруг замер. Подсечка, кивок резко согнулся — и рыболов почувствовал озноб волнения. Он сразу вскочил с ящика, собираясь вываживать рыбу, но не так-то просто было это сделать.
В первом месяце ледостава окунь еще сохраняет бодрость, может постоять за себя: он буйно бросается в стороны и резко уходит вниз. С трудом выдерживает все это тончайшая зимняя снасть.
Возникает та самая, не сравнимая ни с чем ситуация, когда леска напряжена до звона, и рыболов не решается ее больше испытывать на прочность, а у рыбы нет сил, чтобы спастись бегством.
Долго борьба в таком напряжении продолжаться не может: кто-то должен уступить. И рыболов уступил — сдал окуню леску.
Воспользовавшись этим, хищник утянул мормышку ко дну, но потом был остановлен и снова поднят. Еще и еще раз, преодолевая взаимное упорство, соперники испытывали друг друга. У рыболова истощалось терпение, дрожали руки и ноги, на лбу выступили росинки пота.
И вдруг он почувствовал, что рыба встряхнулась, как птица, сжалась в комок и, как ему показалось, ослабила сопротивление. И, едва дыша, рыболов нашел в себе силы собраться, нанести последний удар. Окунь позволил себя приподнять, на какое-то мгновение снова остановился и, потеряв волю к сопротивлению, побежденный, потянулся ко льду. Когда из синевы лунки показалась черная голова крупного окуня, рыболов подвел под него ладонь и выбросил на лед. Это была настоящая победа…
Только в этот момент победитель почувствовал, как колотится его сердце, как бьет в висках кровь…
…В чем счастье рыболова? Конечно, не столько в улове, сколько в том особом душевном состоянии, которое он испытывает во всех перипетиях этой борьбы, в сладостном ожидании чего-то Необыкновенного, таинственного, что скрывается в темных глубинах. Всякий раз, забрасывая приманку в воду, он верит, что именно сегодня ему посчастливится пережить самые острые ощущения, самую большую радость.
Что ж, пожелаем ему, чтоб эта вера никогда его не покидала.
Г. Сазонов
«Рыбоводство и рыболовство № 11 — 1980 г.»
